УНИЧТОЖЕНИЕ ОЧАГОВ АНАРХИСТСКОЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ

Вопрос о перевыборах Совета даже не ставился.

3 марта «Известия» мятежного «ревкома» сообщили о создании новой власти.  «Многие граждане,  проснувшись третьего марта, были удивлены, узнав, что образовалась новая власть» ',— пишет М. Рафаил, который побывал в Кронштадте в качестве политработника красноармейских частей, участвовавших в штурме мятежной крепости. Фактическая власть находилась в руках штаба обороны. В его состав вошли генерал А. Н. Козловский  (начальник артиллерии крепости), адмирал Дмитриев, подполковник Б. А. Арканников, капитан Е. Н. Со-ловьянов   и  другие   бывшие   офицеры   царской   армии. Приказом «ревкома» Соловьянов был назначен начальником   внутренней,   а   Козловский   внешней   обороны. Штаб обороны через Козловского и Арканникова  был связан с иностранной разведкой². Штаб  обороны формально подчинялся «ревкому», но действовал самостоятельно.  При возникновении разногласий  между офицерами  и  «ревкомовцами»   последние   всегда    уступали. Штаб обороны являлся подлинным хозяином в крепости и олицетворял настоящую власть. «Ревком» же служил прикрытием власти клики белогвардейского офицерства. В   своей   листовке  «Где   власть,   там   нет   свободы» анархисты писали: «Кронштадтское восстание есть революция» ³.   «Здесь,  в   Кронштадте,   положен  первый  камень   третьей   революции»,— вещал   орган   «ревкома». Установленные  в  результате  «третьей  революции»  порядки в Кронштадте анархисты изображали как «ши-рокое безвластие», при котором будто бы отсутствует какое бы то ни было принуждение. Эту версию до наших дней продолжают муссировать буржуазные фальсификаторы. Г. Шейер пишет: «Пять дней, со 2 марта до начала вооруженной интервенции большевистских войск... происходило восстановление демократии в Кронштадте» ². И ни слова о том, что эта демократия была буржуазной по своему существу.

Приверженец  «третьей  революции»   анархист-синдикалист Е. Ярчук толковал лозунг мятежников «Свободу слова, печати,  собраний рабочих,  крестьян,  анархистов и левых социалистических партий» так: он не означает применение репрессий в отношении правого и далее реакционного лагеря³. По отношению к правым и реакционным элементам в  Кронштадте  мятежники репрессий действительно не применяли. Зато коммунисты, которые не пожелали присоединиться к мятежникам и не успели уйти из мятежной крепости или перейти на нелегальное   положение,   были   схвачены и заточены в тюрьму (в следственной тюрьме  находилось   300   коммунистов, в трюмах «Петропавловска», превращенных в военную тюрьму,— 150⁴). Скрывая эти акты насилия над коммунистами, «ревком» фарисейски заявлял, что «коммунисты в Кронштадте пользуются полной свободой».

Для арестованных коммунистов мятежники установили жесточайший режим. Не допускались ни свидания с родными, ни передача посылок. Они подвергались террору и со стороны служителей тюрьмы⁶. На секретном заседании «ревкома» обсуждалось предложение анархиста Шустова о расстреле заключенных коммунистов. Его поддержали некоторые члены «ревкома», эсер Петриченко и бывший жандарм Тукин. Остальные опасались, что расстрел коммунистов может открыть глаза рядовым  матросам  на  подлинные цели  вожаков  мятежа. Было принято решение предоставить право коменданту тюрьмы расстреливать коммунистов «при попытке к бегству» и «в случае нападения на коменданта тюрьмы»'. Так выглядела «свобода» для коммунистов в мятежной крепости. Гражданам Кронштадта приказом «ревкома» запрещался выезд из крепости, вечером и ночью не резрешалось ходить по городу². Свобода была установлена только для контрреволюционеров.

Внутри самого «ревкома» шла борьба между представителями различных партий за верховенство. В письме девяти кронштадтских беспартийных рабочих, красноармейцев и старых матросов, направленом через разведорганы Красной Армии  Петроград, говорилось: «Нас обманули, партия эсеров и анархисты дерутся между собою за власть; прибывшие генералы и офицеры затерли нашего брата и держат в ежовых рукавицах»³. Авторы письма просили вернуть Кронштадт Советской республике.

Кронштадтские события показали, что анархисты, выступая на словах против власти, на деле вели борьбу за власть, но за власть не рабочего класса, трудящихся, а буржуазии. Анархисты в Кронштадте проделали путь, который прошли махновские анархисты на Украине. Это было результатом не злой воли отдельных анархиствующих личностей, а объективного хода классовой